«Пора, пора мне стать умней,» –
сказал поэт. В мои-то лета
пора тем более... На склоне лета
судьба меня столкнула с ней
и развела через какой-то миг буквально.

В субботний день от Театральной
без дела шёл я на Охотный Ряд.
Стояла редкая для наших мест погода,
и толпы шумного и праздного народа
спешили брать от жизни всё подряд.

Вокруг стараньями властей и лично мэра
под стать погоде нагнеталась атмосфера,
Манеж сгоревший лес строительный прикрыл,
«Москву» – реклама безразмерного размера.
Над ближним входом Александровского сада
орлы желтели, и черна была ограда.

Играл оркестр, кружились нанятые пары,
бренчали сами по себе две-три гитары,
дабы пресечь эксцесс уже в его начале,
наряды конных стражей шпорами бренчали,
и единенье масс текло легко и плавно.

Фонтаны вверх струями фыркали исправно,
а понизу густел шашлычный смог,
сновал дедок, сминая банки из-под пива,
интересуясь каждой каплей недопива,
ну, словом, всякий развлекался так, как мог.
Тот, кто не мог, гулял, на публику глазея,
до исторического (взад-вперёд) музея.

И вдруг...
Средь бала шумного она
стоит одна и от всего отрешена.
Я помню взгляд её внимательный, печальный
(что редким женщинам присуще изначально),
по моде джинсы, свитер, яркая ветровка,
серьга на мочке уха – божия коровка.

Читатель умный, снисходительный мой друг,
тебе в деталях разбираться недосуг.
Мой трепет многими не выразить словами,
а лишь единственным и не моим – «испуг».
Как ни банальна эта мысль, как ни пошла,
испуг за то, что жизнь идёт, что жизнь прошла.

Хотя... ты можешь проявить свои таланты.
Иные для тебя возможны варианты.
В конце концов я здесь не больше, чем для фона.
Представь, ты знаешь, кто она и номер телефона.
Представь, что надвое не я, а ты распорот
и что в твоих руках тонюсенькая нить,
однажды даже ты решился позвонить:
подруга вычислила мигом про межгород...

Представил? Ну, тогда, читатель, поспеши.
Возьми моё перо и всё перепиши!