Задирист, тощ, всегда взъерошен, смуглокож,
он на драчливого галчонка был похож
и как-то слишком выпадал из общих правил.
Самолюбив, он жизнь однажды на кон ставил:
шёл на троих, её не ставивших ни в грош.

И карты выпали нам каждому свои.
Детдом сменил он на общагу в Навои:
под солнцем места поискать у стройки века.
Всё перепробовал, вплоть до баланды зэка.
Стал знатоком кайла, фарси и рубаи.

Случайный гость, когда-то больше мне, чем брат,
не захотел ни Кремль увидеть, ни Арбат.
Он мне читал, окурки в блюдечко вминая,
на кухне ночью глухо, словно вспоминая
слова из книги обретений и утрат:

«Жизнь – лишь на краткий миг зажжённая свеча.
К её разгадке смертный не найдёт ключа.
Но, обречённая на поиски ответа,
душа несёт сквозь вечный мрак частичку света
от невзначай её задевшего луча».

Я проводил его. «Прости,» – в порту сказал.
Автобус рейсовый шёл на Речной Вокзал.
Был ранним час: два, три попутчика – не больше.
Я б задремал, когда б не голос билетёрши
над мужичком, который лыка не вязал.