На карнизе мокрый лёд.
За окошком холодно.
Воробьишко лёд клюёт:
воробьишке голодно...
Я до вечера старался
(зря мой папа сомневался!):
к сухарю приладил нить –
если на два стула встану,
я до форточки достану,
опущу сухарь пониже,
чтоб беднягу накормить.

Помню, летом я болел.
Но не сильно. Так, немножко...
Он глядел в моё окошко
и, наверное, жалел.