В парке голые липы. На них вороньё.
Та же будка у той же скамейки.
Через годы услышать дыханье твоё —
опущу в автомат две копейки.
«В начале было Слово…»
Поднявший парус, потеряет сушу…
Земная арифметика проста.
Как лист увядший падает на душу.
Как он бессчётен. Как душа пуста.
Изящен, строен,
кучеряв, как кипарис
(об остальном
известно разве что Эноне)
в смятенье чувств
сидит Приама сын — Парис
меж трёх богинь
над сочным яблоком в ладони.
Станционные голуби, глухо воркуя, ходили.
Откровенность стремлений их, в целом, казалась резонной.
Бочка с квасом на площади, парочка в автомобиле
оживляли не слишком характер картинки сезонной.
Суди себя, Господь,
не слишком строго
за то, что ты
изобретал лишь в шутку,
за то, что дал ей сердца
слишком много
в ущерб рассудку.
Вверх тянулся эскалатор, к Белорусской радиальной.
Билась нервно под ладонью ленты чёрная тесьма.
Вдруг процесс остановился вероломно и буквально.
Дальше довообразите. Впечатляюще весьма.
День будет недвижим, как лодка на мели.
Под вечер ты, устав выгуливать собаку,
и в третий раз смотреть, как затевают драку
два воробья над хлебной крошкою в пыли,
«Впору менять глаза»
М.К.Щ.
Она уступчива. На поддержанье мира
обычно шло не больше порции пломбира,
она съедала и сдавала рубежи…
Но в воскресенье я бессилен был, хоть тресни,
насквозь прошли весь зоопарк на Красной Пресне,
так нет… «Укусеницу» вынь да положи!
Вот две истории. Читателя едва ли
я развлеку. В них ни сюжета, ни морали…